КАКОЙ КЛАСС ОСВОБОДИТ НАС

                                      КАКОЙ КЛАСС ОСВОБОДИТ НАС

Поскольку наступает такой кризис, какого мало не покажется, так как практически национальная «олигархия» (и всё такое) практически продаёт Россию международному капиталу как дядю Тома в романе Бичер-стоу. «Мы не верим», что такое возможно, потому что как можно в такое верить. Но логика последних 25 лет происходящего у нас в стране и в других странах, должна подсказать, что всё ж возможно. Кто способен преодолеть самогипноз своего «неверия» в т о, что наша российская перспектива – «жить в хижинах», обращает внимание на факты и рассудительный анализ происходящего, тот задастся сакральным для россиян вопросом «Что делать?».
В духе привычного с советских времен представления о революции, мы формулируем: «Нас спасет рабочий класс». Но если мы склонны не столько формулировать и повторять нечто привычное и, как бы это сформулировать, «каноническое», а видеть вещи реально и исторично (это тоже, кстати, вполне канонично, вполне по-марксистски), то возникнет вопрос: а революционен ли рабочий класс-то?

Вспоминается эпизод из фильма «Большая перемена», где учитель вечерней школы приходит на завод, разузнать, почему один из учеников прогуливает занятия. Начальник ученика (играет Ролан Быков) ему прямо говорит: «Учиться не зачем, я больше тебя, учителя, зарабатываю. И я - жмот». То же самое по смыслу Ленин излагает в работе «Что делать?», когда говорит об уровне экономических требований так называемого рабочего тред-юнионизма. Заклятый оппортунист Каутский о том же: рабочий не хочет никаких революций, он хочет выполнения своих экономических требований, и всё.
Так как быть? Революционен ли рабочий класс по-марксистски или только мелкобуржуазно революционен как жмот в исполнении Ролана Быкова?
Иногда эту тему (помня о великих достижениях рабочих движений и пролетарские революции в России и других странах) обозначают, как то, что рабочий класс перестал быть революционным гегемоном.
Выйти из тупика этого вопроса в рамках марксистского понимания можно лишь с помощью следующих теоретических выводов.
Рабочий класс никогда не был коммунистически революционен. И Маркс, и Ленин, пользуясь термином «рабочие –пролетарии», имеют ввиду совершенно иной класс, чем рабочие. Не новый уровень сознания, не продвинутостью с помощью партийных теоретиков, а другой класс. Промышленные рабочие в своей революционности создают профсоюзы и социал-демократические партии, типа партии Каутского. Дальше этот «рабочий класс не поднимается», боле того, этот «рабочий класс» охотно подержит и братоубийственную войну и даже фашизм. Последовательные политические требования установления диктатуры пролетариата и построения социализма – это требования только «революционного пролетариата», который очень сильно отличается от просто «рабочих». Более того, рабочий –коммунист (имею ввиду устремленность к общественным идеалам), рабочий-крекстьянин, рабочий-специалист являются одним классом. То есть, то что Ленин называл «союзом рабочего класса и крестьянства» в купе созданием партии, оснащенной передовой теорий и нацеленной к со на социалистическую революцию, это был этот саамы класс коммунистов. Между классом коммунистов и классом промышленных рабочих нет тождества.
Совершено очевидно, что класс коммунистов может появиться только «искусственно» и без собирания его воедино политической организацией и научной теорией такой класс не возникнет. Средний класс, интеллигенция, крестьяне могут усвоить теоретические моменты теории, но у них нет той организованности, промышленной квалификации и принадлежности к экономическому базису, как у рабочих. И конечно же, именно масса рабочих, которые не имеют перспективы для своего существования, экзистенциально заинтересованы в теории, которую они не знать без коммунистических интеллектуалов. Интеллектуал-коммунист заинтересован в «союзе» с рабочим классом и наоборот, коммунист из среднего класса также заинтересован и в интеллектуалах и в рабочих, рабочим и мыслителям нужна поддержка в их коммунистической борьбе со стороны специалистов, разночинцев и даже бизнесменов. Так что весь этот, казалось бы, конгломерат коммунистов есть один класс с общим интересом, и заменить интерес коммунистического класса, классом рабочих, значит всё напутать.
Но мы знаем, что несмотря на многоукладность в обществе существует основная формационная пара «эксплуататор и эксплуатируемый». Не бывает крепостного без крепостника, капиталиста без бедняка. Почему наряду с просто классом рабочим, склонным к экономическим забастовкам, созданию профсоюзов и т.п., вдруг возникает «класс коммунистов»? И какому «новому» эксплуататору он противостоит?
В результате развития капитализма (со всеми его составляющими, которые не всегда учитываются, но определенно для него характерны: рационально-научное мышление, развитие образования и научно-технический прогресс) происходит не только приближение к пределу рынка и процесс зеркальный обогащения и обнищания, происходит прогресс технологий в геометрической прогрессии, так что уровень материальной технической культуры в концу 20 века в сравнении с концом и тем более началом 19 века – это нечто, что просто неприлично называть одной формацией. Бесспорно, что у новых господ в руках оказываются «основной пакет» таких неотехнологий, так что теперь эксплуатация становится не экономической, а на первый план выходит управление за счёт разного рода технологий, как военных, так и идеологических. В аксессуарах Муссолини, Гитлера была не только печать и грамотное население, но и радио, кино, автомобили. Невроз, созданный мировой войной подсказал формы манипуляции сознанием, создав прецеденты массовых психозов. Война не просто позволила перевести социальные требования в патриотические чувства, она явилась новым средством пост-капиталистической эксплуатации.
Ленин эту новизну обозначил термином «империализм», и титульным его качеством выделил монополизм. Но как раз этот монополизм и позволял, как наращивать новейшие технологи, так и пренебрегать, манипулировать демократией (вспомним операцию Рузвельта в вовлечение Америки в войну с Японией).
Ленин назвал «империализм» «высшей стадией». Ест ли у нас основания называть его другой формацией? Принципиальны ли отличия класса просто буржуазии, от класса технологического пост-капиталистического общества. Пост-капиталисты не просто очень богаты, и очень всё монополизировали, он чрезвычайно высокую оснащенность по сравнению с «массой» и главное, с другой стороны массы имеют известное образование (а в чем-то социальном даже более глубокое, чем буржуа в котелках) и восстания с вилами, топорами и булыжниками становится вещью архаичной, так что научно-идеологический генезис сверхчеловеческого класса становится насущной необходимостью.
То, что Ленин называл «революционной ситуацией», относительно социалистической революционной ситуации можно также рассмотреть как качество пост-капиталистического общества, как управление кризисом (кризис разоряет, банкротит «простых» капиталистов , но «непростые» только выигрывают). Общенациональный кризис – это существо пост-капитализма, он генерирует пару технологически оснащенный класс олигархов, где помещики, буржуазия, чиновники, либеральная интеллигенция становятся одним целым, «ужасы» и «безумия» созидаемые таким классом порождают «класс коммунистов» (коммунист – не мыслим без масс, без класса, но также и не мыслим без теории, без передовой партии, без собирания всего-всех в свою армию).
Потребность консолидироваться на основе научного социального идеала в условиях, когда господствующий класс планеты разворачивает тотальный мировой геноцид – есть причина появления класса коммунистов . Но как спартанцы разоряли илотов, так и господствующий класс стремится подорвать консолидированных левых. И пока консолидированные левые, люди устремленные к социалистическому бытию не осознают, что они есть коммунистический класс, которому присущи антиэксплуататорские идеалы социальной справедливости, научное мировоззрение, разносторонняя развитость, организованность и солидарность, «белая армия, черный барон», будут разорять, глумиться, терзать общество со всех сторон. Мы не должны пудрить людям мозги, звать их на революцию или реформы – мы должны стать коммунистами и объединяться с другими коммунистами в единую футуристическую армию.
Но в языке есть такие явления как многозначность и синонимия. Одно слово может иметь разные значения, и чтобы вернуть внимание к нужному смыслу, подбирается новое слово, синоним. Первоначально «коммунист» относилось и к сторонникам теории Маркса и к анархистам. Поэтому научные коммунисты стали называться социал-демократами. Но и социал-демократы выявили полярно разные смыслы: одни стали буржуазными соглашателями другие большевиками. После Октябрьской революции с установлением СССР коммунизм и слово «советский» стали во многих случаях употребляться как синонимы. Постепенно вместо большевик стали употреблять изначальное «коммунист», так как коммунисты-анархисты уже воспринимались как просто анархисты даже ими самими. После «реформ Хрущёва» советское также стало двусмысленным, шизофреническим, так как с одной стороны, оно придерживалось идеалов советского, с другой стороны, в качестве десталинизации их отвергало. Сейчас понятие «коммунист» распалось на ряд значений: это член той или иной партии, называющей себя коммунистической, человек ностальгирующий по советскому прошлому, человек, у которого заела пластинка с советской риторикой, коммунист-революционер с исходным марксистско-ленинским смыслом ,но де же сторонники обстоятельного «исходного» смысла делятся на тех, кто рассуждают на тему «настоящего марксизма» и те, кто ищут практических решений и «чётаделают». Выражаясь теоретически, коммунист-революционер бывает либо бессознательным симулянтом, либо сознательным симулянтом, либо им самим.
Весь ларчик открывается в том, как отделиться от симулянтов и защитить себя от симулятивного насморка. То есть, вопрос заключается в «выздоровлении» класса-спасителя. Пока даже нет ясности «теоретической», «принципиальной». Пока даже не поставлен вопрос. Вернее, он поставлен вот тут. Но как вы видите, без определенного и чёткого ответа. Где, где тот «гриша перельман», который решит эту теорему?... Может быть, как-то её решить по методу разрубания узлов Македонским?