Является ли идеализм прибавкой возможностей для коммунизма?
Скачать файл mp3
В комментарии к статье Лапша на уши. Как правые раскручивают левых я получил вопрос: «В чем опасность поворота комдвижения к идеализму для коммунизма? Кургинян утверждает, что это не опасность, а выигрыш, прибавка возможностей».
Вопрос логичен, но одновременно демонстрирует ту беззащитность и бессознательность, которую приобрело мировоззрение трудящихся и, прежде всего, рабочего класса на постсоветском пространстве. Мировоззрение советского народа начало утрачивать научно-философскую системность задолго до событий 1991-1993 годов.
Можно обвинять советскую систему образования, КПСС, «контру, окопавшуюся в штабах»… Можно даже найти конкретных лидеров Советского Союза, Суслова, например, которые несут ответственность за «убийство философии». Но марксизм должен рассматривать события, как следствие объективных исторических причин.
Если история поломала научно-философское мировоззрение советских людей, то она не только наказала нас за ошибки или неверное понимание событий, но и дала возможность собрать это мировоззрение заново, в новых условиях, и, следовательно, более глубоко понять, то, во что прежде многие из нас просто верили. Отвечая, а почему бы не соединить коммунизм с идеализмом, можно уверенно сказать, что у нас уже есть негативный опыт такого соединения, мы это уже проходили и, став идеалистами, проиграли первый тайм борьбы за коммунизм.
Идеализм не может лежать в основе социально-экономических преобразований, потому что идеалист «не ведает, что творит». Идеалист – бессознателен, так как с самого начала не знает, почему та или иная идея обосновалась в его голове. Он может сослаться на авторитет, на традицию, на религию, на духовный опыт, на интуицию, и всякий раз придется давать дополнительные объяснения, на каком основании из множества идеальных комплексов он выбрал вот этот – определенный. Очистив любую идеалистическую систему взглядов от околонаучной терминологии, глубокомысленных рассуждений, на выходе всегда получишь: «я так считаю, потому что мне так нравится».
Допустим, идеалисту нравится коммунизм. Предположим, он даже хочет поучаствовать в его завоевании и строительстве. С чего начнет идеалист? Вероятнее всего, с поиска того, что о коммунизме говорилось до него. А говорилось много. Существует несколько сотен проектов коммунизма. Какой выбрать? Видимо тот, который более всего по душе. А это коммунизм? Вот, например, в череде современных российских идеалистических проектов, есть коммунизм Мухина, коммунизм Кургиняна, коммунизм Зюганова и даже, с большой натяжкой, коммунизм Удальцова.
Какой из этих идеалистических проектов «прибавляет выигрыш»? Перестрелять жидов-подлецов и устроить власть делократии, предлагает Мухин и заявляет, «я коммунист». Сделать коммунизм миссией России, но при этом сохранить крепкую русскую государственность, элитарную дробность общества, предлагает Кургинян. Он тоже говорит «я коммунист». Зюганов, похоже, собрался строить коммунизм только для русских, потому что «задачи решения русского вопроса и борьбы за социализм по своей сути совпадают». Господин Зюганов уже двадцать лет считает себя лидером коммунистической партии и даже марксистом. Ну а по Удальцову – коммунизм, видимо, результат «альтерглобализации», при которой «разрешается деятельность всех политических партий и общественных организаций, за исключением структур, пропагандирующих идеи превосходства одних людей над другими по национальному (расовому) признаку».
Во всех четырех проектах за кадром остается простой человеческий вопрос, а кому такой коммунизм нужен? С такими «теориями» справится любой не шибко грамотный либерал. Он скажет: «Вот есть Ванька. Пусть даже у Ваньки высшее образование. Пусть даже Ванька не подл и очень хочет носить почетное звание когнитария. Пусть даже он уверует в миссию первородства и попробует отказаться от «чечевичной похлебки», бросит все свое имущество к ногам мухина-кургиняна-зюганова-удальцова и начнет перерождаться из Савла в Павла. Что дальше-то? Уже завтра ему захочется кушать, захочется жену, захочется детей. Неужели Ванька останется «в катакомбах»? Может быть. Но тогда он будет очередным монахом, очередной веры, а его очередной монастырь может оказаться неплохим капиталистом и будет «зашибать капиталы» на ввозе табака, рыбы и иномарок. Но, скорее всего, Ванька не останется «в катакомбах». Мы привезем кучу красивых шмоток, мы его заманим вкусными запахами еды, ароматами парфюма, мы простучимся к нему музыкой, светом, рекламой, книгами, фильмами, и станет Ванька как все».
Где противоядие от буржуазной практики у идеализма? Противоядия нет, потому что вожди либо сами попали во власть неисследованной стихи, либо подло обманывают массы, ради вполне «чечевичных» целей.
Человеку дано использовать силы природы, только в той мере, в какой он познал их взаимосвязи. Не дано человеку – прыгнуть со скалы и полететь, используя одно только страстное желание. Не дано ему – получить хлеб из головы, одежду – силой воображения, а жилище в виртуальном доме не обогреет и не спасет от дождя. Силой молитвы не остановить летящий на вас автомобиль, а игрой воображения не накормить семью. Почему же общественная жизнь должна строиться по каким-то иным правилам? Можно ли в основу общественного бытия ставить идеи, если его составляют люди, вынужденные есть, укрываться от холода, спасаться от природной стихии, люди из плоти и крови, не способные силою духа преодолеть пространство и насытить тело?
Там, где идеалист пытается «состряпать» проект коммунизма на основании своих идей и идеалов, не утруждая себя мыслью, откуда идеи и идеалы взяли свою силу, материалист изучает причины возникновения идей, ищет движение человеческих масс, которое только и может принести силу, наполняющуюся идеями и идеалами.
Маркс не «придумал» коммунизм. Да, он взял за основу проекты предшественников, социалистов-утопистов, но он взял их не как идеальные конструкции, не как оторванную от жизни мечту, а как отражение общественной действительности, как выражение классовой борьбы. А классовая борьба начинается без всякой связи с тем, что сказал Фурье, Оуэн или Кампанелла. Она вызвана голодом, унижением, безысходностью, неравенством, ростом собственности у одних за счет жизни и собственности других. Сначала начинается классовая борьба, потом ее отражают Фурье, Оуэн, Кампанелла. А не наоборот.
И марксизм появляется не раньше рабочего движения, не как причина для возникновения рабочего движения, а как необходимость отразить движение в философии, политике и науке. Научность и материализм Маркса были определены не его личным желанием, а возможностью возникновения научного коммунизма. Научный коммунизм не мог возникнуть раньше, сначала его подготовили материальные условия, уровень знаний. Но, главное, в предыдущих эпохах, еще не было ушей, способных услышать, и не было сил, способных воплотить на практике, научную организацию общества. Такие силы создала только фабрика.
Современный идеализм уже давно утратил накал и смысл революционности, который несли на себе ранняя церковь, утописты, народники. Носители этих идеологий уже давно прошли свой революционный этап, выполнили свою прогрессивную миссию, и теперь они могут выполнять только реакционные задачи. Церковь не может быть революционной не потому, что видит в любых преобразованиях противодействие богу силами сатаны, как это хочет представить Кургинян. Церковь реакционна, в связи с тем, что уже со времен императора Константина слилась с государством эксплуататоров, получает в таком государстве свои собственные выгоды, как эксплуататор, и не хочет мириться с потерей своих выгод, как любой эксплуататор. И с этой точки зрения нет никакой необходимости для коммунистов призывать на свою сторону верующих и давать им возможность оставаться тем, чем они были. Действовать так, это все равно, что позволять слепому перейти дорогу там, где нет перехода и летит непрерывный поток машин. Это гуманно?
В этой вводной статье не ставится задача дать исчерпывающий ответ о преимуществах диалектического материализма. Это все равно, что призывать непосвященных уверовать сейчас и сразу. Кроме того, диалектический материализм сам нуждается в определенном развитии, которое обусловлено бурным развитием естествознания в ХХ веке, появлением новых гуманитарных наук, развитием системы знаний, открытий на стыке различных областей познания. Все это должно быть осмыслено и включено в арсенал современной материалистической философии.
Но сейчас о такой работе преждевременно говорить. Мы существуем в обществе, информационная среда которого ежедневно, ежечасно, ежесекундно убивает здравый смысл, уничтожает историческую память, разрушает любую философию, заменяя не заблуждениями даже, не верованиями, а хаотическими виртуальными представлениями. Общаясь в марксистском кружке с современными молодыми рабочими, я получаю обескураживающие вопросы. «Правда ли, что Ленин грабил банки, а Сталин, еще до революции, был убийцей и преступником? Что такое партком? Действительно ли Великая Отечественная война началась потому, что вскрыли гробницу Тамерлана?»
Это неизбежная действительность победившего капитализма. Растет новое поколение рабочих, которое пребывает в тисках обмана уже с пеленок, которое будет вынуждено увидеть историю, философию, естествознание новыми неосведомленными и недоверчивыми глазами. И для этого поколения вопрос о взаимосвязи идеализма, материализма и коммунизма должен быть поставлен вновь.
Эту миссию я постараюсь пронести через весь текст «Философии марксизма».
Э.Нигмати
Скачать файл mp3
В комментарии к статье Лапша на уши. Как правые раскручивают левых я получил вопрос: «В чем опасность поворота комдвижения к идеализму для коммунизма? Кургинян утверждает, что это не опасность, а выигрыш, прибавка возможностей».
Вопрос логичен, но одновременно демонстрирует ту беззащитность и бессознательность, которую приобрело мировоззрение трудящихся и, прежде всего, рабочего класса на постсоветском пространстве. Мировоззрение советского народа начало утрачивать научно-философскую системность задолго до событий 1991-1993 годов.
Можно обвинять советскую систему образования, КПСС, «контру, окопавшуюся в штабах»… Можно даже найти конкретных лидеров Советского Союза, Суслова, например, которые несут ответственность за «убийство философии». Но марксизм должен рассматривать события, как следствие объективных исторических причин.
Если история поломала научно-философское мировоззрение советских людей, то она не только наказала нас за ошибки или неверное понимание событий, но и дала возможность собрать это мировоззрение заново, в новых условиях, и, следовательно, более глубоко понять, то, во что прежде многие из нас просто верили. Отвечая, а почему бы не соединить коммунизм с идеализмом, можно уверенно сказать, что у нас уже есть негативный опыт такого соединения, мы это уже проходили и, став идеалистами, проиграли первый тайм борьбы за коммунизм.
Идеализм не может лежать в основе социально-экономических преобразований, потому что идеалист «не ведает, что творит». Идеалист – бессознателен, так как с самого начала не знает, почему та или иная идея обосновалась в его голове. Он может сослаться на авторитет, на традицию, на религию, на духовный опыт, на интуицию, и всякий раз придется давать дополнительные объяснения, на каком основании из множества идеальных комплексов он выбрал вот этот – определенный. Очистив любую идеалистическую систему взглядов от околонаучной терминологии, глубокомысленных рассуждений, на выходе всегда получишь: «я так считаю, потому что мне так нравится».
Допустим, идеалисту нравится коммунизм. Предположим, он даже хочет поучаствовать в его завоевании и строительстве. С чего начнет идеалист? Вероятнее всего, с поиска того, что о коммунизме говорилось до него. А говорилось много. Существует несколько сотен проектов коммунизма. Какой выбрать? Видимо тот, который более всего по душе. А это коммунизм? Вот, например, в череде современных российских идеалистических проектов, есть коммунизм Мухина, коммунизм Кургиняна, коммунизм Зюганова и даже, с большой натяжкой, коммунизм Удальцова.
Какой из этих идеалистических проектов «прибавляет выигрыш»? Перестрелять жидов-подлецов и устроить власть делократии, предлагает Мухин и заявляет, «я коммунист». Сделать коммунизм миссией России, но при этом сохранить крепкую русскую государственность, элитарную дробность общества, предлагает Кургинян. Он тоже говорит «я коммунист». Зюганов, похоже, собрался строить коммунизм только для русских, потому что «задачи решения русского вопроса и борьбы за социализм по своей сути совпадают». Господин Зюганов уже двадцать лет считает себя лидером коммунистической партии и даже марксистом. Ну а по Удальцову – коммунизм, видимо, результат «альтерглобализации», при которой «разрешается деятельность всех политических партий и общественных организаций, за исключением структур, пропагандирующих идеи превосходства одних людей над другими по национальному (расовому) признаку».
Во всех четырех проектах за кадром остается простой человеческий вопрос, а кому такой коммунизм нужен? С такими «теориями» справится любой не шибко грамотный либерал. Он скажет: «Вот есть Ванька. Пусть даже у Ваньки высшее образование. Пусть даже Ванька не подл и очень хочет носить почетное звание когнитария. Пусть даже он уверует в миссию первородства и попробует отказаться от «чечевичной похлебки», бросит все свое имущество к ногам мухина-кургиняна-зюганова-удальцова и начнет перерождаться из Савла в Павла. Что дальше-то? Уже завтра ему захочется кушать, захочется жену, захочется детей. Неужели Ванька останется «в катакомбах»? Может быть. Но тогда он будет очередным монахом, очередной веры, а его очередной монастырь может оказаться неплохим капиталистом и будет «зашибать капиталы» на ввозе табака, рыбы и иномарок. Но, скорее всего, Ванька не останется «в катакомбах». Мы привезем кучу красивых шмоток, мы его заманим вкусными запахами еды, ароматами парфюма, мы простучимся к нему музыкой, светом, рекламой, книгами, фильмами, и станет Ванька как все».
Где противоядие от буржуазной практики у идеализма? Противоядия нет, потому что вожди либо сами попали во власть неисследованной стихи, либо подло обманывают массы, ради вполне «чечевичных» целей.
Человеку дано использовать силы природы, только в той мере, в какой он познал их взаимосвязи. Не дано человеку – прыгнуть со скалы и полететь, используя одно только страстное желание. Не дано ему – получить хлеб из головы, одежду – силой воображения, а жилище в виртуальном доме не обогреет и не спасет от дождя. Силой молитвы не остановить летящий на вас автомобиль, а игрой воображения не накормить семью. Почему же общественная жизнь должна строиться по каким-то иным правилам? Можно ли в основу общественного бытия ставить идеи, если его составляют люди, вынужденные есть, укрываться от холода, спасаться от природной стихии, люди из плоти и крови, не способные силою духа преодолеть пространство и насытить тело?
Там, где идеалист пытается «состряпать» проект коммунизма на основании своих идей и идеалов, не утруждая себя мыслью, откуда идеи и идеалы взяли свою силу, материалист изучает причины возникновения идей, ищет движение человеческих масс, которое только и может принести силу, наполняющуюся идеями и идеалами.
Маркс не «придумал» коммунизм. Да, он взял за основу проекты предшественников, социалистов-утопистов, но он взял их не как идеальные конструкции, не как оторванную от жизни мечту, а как отражение общественной действительности, как выражение классовой борьбы. А классовая борьба начинается без всякой связи с тем, что сказал Фурье, Оуэн или Кампанелла. Она вызвана голодом, унижением, безысходностью, неравенством, ростом собственности у одних за счет жизни и собственности других. Сначала начинается классовая борьба, потом ее отражают Фурье, Оуэн, Кампанелла. А не наоборот.
И марксизм появляется не раньше рабочего движения, не как причина для возникновения рабочего движения, а как необходимость отразить движение в философии, политике и науке. Научность и материализм Маркса были определены не его личным желанием, а возможностью возникновения научного коммунизма. Научный коммунизм не мог возникнуть раньше, сначала его подготовили материальные условия, уровень знаний. Но, главное, в предыдущих эпохах, еще не было ушей, способных услышать, и не было сил, способных воплотить на практике, научную организацию общества. Такие силы создала только фабрика.
Современный идеализм уже давно утратил накал и смысл революционности, который несли на себе ранняя церковь, утописты, народники. Носители этих идеологий уже давно прошли свой революционный этап, выполнили свою прогрессивную миссию, и теперь они могут выполнять только реакционные задачи. Церковь не может быть революционной не потому, что видит в любых преобразованиях противодействие богу силами сатаны, как это хочет представить Кургинян. Церковь реакционна, в связи с тем, что уже со времен императора Константина слилась с государством эксплуататоров, получает в таком государстве свои собственные выгоды, как эксплуататор, и не хочет мириться с потерей своих выгод, как любой эксплуататор. И с этой точки зрения нет никакой необходимости для коммунистов призывать на свою сторону верующих и давать им возможность оставаться тем, чем они были. Действовать так, это все равно, что позволять слепому перейти дорогу там, где нет перехода и летит непрерывный поток машин. Это гуманно?
В этой вводной статье не ставится задача дать исчерпывающий ответ о преимуществах диалектического материализма. Это все равно, что призывать непосвященных уверовать сейчас и сразу. Кроме того, диалектический материализм сам нуждается в определенном развитии, которое обусловлено бурным развитием естествознания в ХХ веке, появлением новых гуманитарных наук, развитием системы знаний, открытий на стыке различных областей познания. Все это должно быть осмыслено и включено в арсенал современной материалистической философии.
Но сейчас о такой работе преждевременно говорить. Мы существуем в обществе, информационная среда которого ежедневно, ежечасно, ежесекундно убивает здравый смысл, уничтожает историческую память, разрушает любую философию, заменяя не заблуждениями даже, не верованиями, а хаотическими виртуальными представлениями. Общаясь в марксистском кружке с современными молодыми рабочими, я получаю обескураживающие вопросы. «Правда ли, что Ленин грабил банки, а Сталин, еще до революции, был убийцей и преступником? Что такое партком? Действительно ли Великая Отечественная война началась потому, что вскрыли гробницу Тамерлана?»
Это неизбежная действительность победившего капитализма. Растет новое поколение рабочих, которое пребывает в тисках обмана уже с пеленок, которое будет вынуждено увидеть историю, философию, естествознание новыми неосведомленными и недоверчивыми глазами. И для этого поколения вопрос о взаимосвязи идеализма, материализма и коммунизма должен быть поставлен вновь.
Эту миссию я постараюсь пронести через весь текст «Философии марксизма».
Э.Нигмати
Комментариев нет:
Отправить комментарий